Принцип Д`Аламбера - Круми Эндрю (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
В моей жизни была только одна истинная любовь, любовь, которая по сути своей не могла быть взаимной, но которая поддерживала меня на протяжении более пятидесяти лет, и этой любовью была математика. Я пытался направить свою любовь на другие предметы, но потерпел неудачу. Те предметы, на которые я обращал любовь, оказались не желающими и не способными вернуть мне мою привязанность в иной форме, кроме несколько преувеличенной вежливости. Теперь я отчетливо это вижу. Но у меня было неоспоримое преимущество — я познал любовь, незамутненную зависимостью от вознаграждения, любовь чистую, произрастающую из души, из обиталища человеческой сущности. Я любил, не рассчитывая на взаимность. Я отдал себя математике, и она стала бальзамом для всех моих ран. Я был ученым, книжным червем. Я родился для этой жизни, она была предначертана мне в тот самый момент, когда много лет назад меня оставили на ступенях церкви. Эта жизнь продолжалась и потом, когда я вырос в человека, жаждущего уединения, человека, страшащегося упреков и враждебности окружающих, человека, ищущего не слияния с миром, а бегства от него в чистейшие пределы, где неразрешимая проблема добра и зла уступает место пути к разуму и абсолютной логике. Только в математике, и нигде больше, нашел я ответы на мучившие меня вопросы. Но определенно я нашел их не в словах и поступках людей, среди которых мне ежедневно приходилось обретаться.
Будучи молодым, я совершил труд, на плодах которого зиждется моя репутация. Теперь я стар, и мозг мой ослаб. Теперь я трачу две недели на задачу, которая раньше потребовала бы для своего решения не больше одного вечера. Большую же часть времени я не делаю ничего, о чем стоило бы упоминать. Не растрачивайте попусту свои таланты и — сверх всего — не верьте, что любовь и восхищение другого человека могут стоить дороже ваших исследований и красоты знания того, что ваше открытие верно и не может быть ни опровергнуто, ни искоренено. Настало время, когда вы сможете обрести бессмертие. Подобно всем молодым людям, вы обращаетесь со своей жизнью так, словно впереди у вас вечность, но скоро вы убедитесь в противном. Однако именно сейчас вы можете совершить труд, который оставит ваше имя в веках.
И вы готовы отказаться от всего этого ради женщины!
Жюли де Л'Эпинас — графу де Крильону.
2 августа 1772 года
Наш новый друг граф де Гибер молод, красив и полностью осознает свои таланты. Подобно всем значительным людям, он внимательно присматривается к тому, что его окружает, чтобы извлечь из этого пользу, вместо того чтобы тратить время на копание в себе и пустую рефлексию. Это его качество является одновременно и восхитительным, и отталкивающим. Он одаренный тактик — как на войне, так и в обыденной мирной жизни.
Естественно, он не остался без поклонниц. Мадемуазель де Бувери не может оторвать от него глаз, а она очень привлекательная женщина, хотя и невероятно скучная. Я не удивлюсь, если между ними возникнет связь (брак, разумеется, исключен). Кроме того, надо упомянуть мадам де Ланей, которая достаточно молода для него и, вероятно, сможет оказаться для него весьма полезной.
Я буду держать вас в курсе его карьеры.
Д'Аламбер — ?
Сентябрь 1772 года (письмо осталось неотправленным)
В наши дни появление нового лица похоже на взрыв звезды в забытом созвездии. Гибер дал всем пищу для разговоров. Таков этот человек. Он вынуждает всех, кто с ним встречается, составлять мнение о себе. Мое мнение таково; он умен, амбициозен и совершенно бессердечен. Он применяет эти качества в жизни, как то приличествует великому человеку. Гибер превосходный солдат, он пишет, занимает в театре такие места, чтобы можно было услышать суждение тех людей, которые понимают то, что смотрят. Это человек, который достигнет успеха на любом избранном им поприще, поскольку для него успех — получение похвал и восхищения. В ином успехе он не нуждается.
Он поставил перед собой какую-то цель (я не знаю точно, что это за цель, но угадать, я думаю, нетрудно) и сделает все необходимое, чтобы ее достичь. Он пройдет по трупам тех, кто встанет на его пути, и будет безудержно льстить тем, от кого зависит его продвижение. Словом, это совершенный кавалер нашего времени, которым все мы должны громко восхищаться.
Жюли де Л'Эпинас — графу де Мора 28 октября 1772 года
Итак, ты снова покидаешь Париж! Мое сердце разбито. Наши редкие встречи были всегда необходимы мне, как воздух. Без них я задыхаюсь!
Время, проведенное с тобой, было единственным по-настоящему счастливым временем в моей жизни. Ты заставил меня почувствовать себя желанной и почитаемой, ты доставил мне несравненную радость. Как это эгоистично с моей стороны — думать только о том, что даришь мне ты, давая так мало взамен, но твоя любовь такова, что не требует платы. Без тебя Париж кажется мне мертвым. Наступила зима, хотя птицы до сих пор поют. Не задерживайся в Мадриде. Пиши мне каждый день, рассказывай обо всем. Любая мелочь, замеченная тобой, становится большой и значительной. Стань снова здоровым и сильным и возвращайся ко мне.
Граф де Гибер — Клоду Мартиньи
6 ноября 1772 года
Я прочел в салоне мадемуазель де Л'Эпинас мою трагедию «Коннетабль де Бурбон». Хозяйка салона объявила ее творением гения. Слезы ее были непритворны.
Она не красавица, но необычность ее манер странным образом чарует меня. Читая пьесу, я часто смотрел на нее, чтобы угадать ее реакцию (оказалось, что ее лицо завораживает меня, хотя в салоне есть дамы куда более привлекательные для глаз). Я не сумел понять ее мимики, и выражение ее лица осталось для меня загадкой. Вид его был непроницаемым. Я не могу сказать, было ли это лицо погруженной в себя женщины, кающейся монахини или плутоватого купца, раздумывающего, как лучше состряпать выгодную сделку. Мадемуазель де Л'Эпинас очень таинственная женщина. Либо она совершенно холодна, либо страстна до необузданности, и я не могу понять, какое из этих утверждений верно. Но понять я хочу — это бы меня позабавило.
Жюли де Л'Эпинас — графу де Крильону
11 ноября 1772 года
Сегодня Гибер нанес мне визит, и на это короткое время я забыла о своей печали. Он поразительный и одаренный человек, умеющий к тому же хорошо и свободно говорить. Но как только он ушел, я вспомнила графа де Мора, и боль стала мучить меня с удвоенной силой.
Вы знаете о моем отношении к де Мора, я не раз доверяла вам свои чувства. Но сейчас меня, кроме этого, наполняет чувство полной безысходности. В таких беспрерывных муках я живу уже больше шести лет! Теперь, когда его опять нет в Париже, я чувствую, что никогда больше не увижу его и не обрету желанного счастья.
Пока Гибер говорил мне о своих планах, я по крайней мере на краткий миг отвлеклась от всего этого.
Гибер не стал садиться, отказавшись от предложенного ему стула, и предпочел расхаживать по комнате, как генерал, осматривающий свои войска. Он часто подходил к окну и, театрально застыв, начинал в него смотреть, словно охваченный неожиданным вдохновением. Потом оборачивался и начинал говорить о чем-нибудь другом.
Он очень тщеславен, но поразительно красив. Его самоуверенность мелодраматична и устрашающа. В разговоре я упомянула имя мадемуазель де Маис, проявившей интерес к Гиберу, однако в ответ он лишь пожал плечами, заметив, что находит ее очаровательной, но дурно воспитанной. Он не стал дальше распространяться на эту тему, ясно дав мне понять, что доверяет мне. Потом я похвалила мадам Фромон, еще одну из его поклонниц, и снова его реакция оказалась уклончивой. Что я могу из этого заключить? Эти праздные игры хотя бы позволяют мне отвлечься от пытки, в которую превратилось все мое существование.
